Пасьянс в четыре руки - Страница 5

— Не получится. От слова совсем. Мне просто не хватит сил даже на подачу средней паршивости, — Сева вздохнул. — Разве что ты под ноги кинешься, а я попытаюсь ударить. Но не факт, что тебя не затопчут, а меня не раздавят.

— Кинуться под ноги? — Дима вздернул бровь. — Не мой стиль. Предпочитаю нечто более тонкое и изящное. Но один я не справлюсь. А ты, как человек, мне не поможешь. Но и «картой» я тебя делать не хочу.

— Ну, извини, что я человек, а не туз козырный, — скрипнул зубами Сева и отодвинулся. — Спасибо за благородство.

— Эта не та вещь, которую можно включить или выключить по желанию, — холодно бросил Дима. — Это навсегда. Я могу инициировать тебя, но последствия будут непредсказуемыми. Для нас обоих. Ты станешь настоящей «картой». Ты будешь вне закона. Тебе придется научиться контролю, научиться использовать свои возможности. А я… Я отвечу за тебя жизнью. И мне вовсе не улыбается умереть во цвете лет, если ты вдруг попадешь под машину, например. Это не благородство. Это жизнь.

— Мы и так подохнем во цвете лет, — улыбка получилась циничной. — Ничего не поделаешь. Ну да ладно, значит, ты действуешь тонко, а я постараюсь не блевануть, когда буду пытаться дать в табло какому-нибудь громиле.

Дима покачал головой. Похоже, выхода действительно нет. А у этого парнишки есть шанс спастись. Дима выдохнул и подошел к двери. Положил на холодную поверхность ладони и закрыл глаза, словно прислушиваясь к себе. Секунда за секундой он снимал барьеры, освобождая силу. Вот так, не видя человека, через толстую поверхность… Он может только позвать. И он позвал. Словно собрал в одну точку все свои силы, а потом направил их туда, через дверь. «Иди… Иди ко мне…» Без слов. Без мыслей. Он звал, завораживал, как сирена из древнегреческих мифов. Эмоциями, ощущениями. Он тянул к себе, как магнитом. И когда в замке заскрежетал ключ, улыбнулся про себя. Отступил, и дверь открылась. Из полумрака в помещение шагнул мужчина с пустыми глазами и счастливой улыбкой на губах.

…Это выглядело странно… Страшно. И не было всех этих идиотских спецэффектов, которые додумывают сценаристы — типа сияния вокруг рук, дрожания воздуха, шелеста или прочей ерунды. Нет. Дима вдруг словно слился с дверью, приник к ней, ладони чуть подрагивали на холодной даже на вид поверхности. И это завораживало. И еще… Сева просто встал и пошел. Пошел молча, понимая, что ХОЧЕТ подойти. И положить руки ему на плечи. И стоять за его спиной, за ним, и чувствовать это тепло, такое мягкое, такое тянущее, совсем как возбуждение, которое приходит ночью, стоит только подумать о Марте, старосте потока.

А он — красивый. Красивый…

И в неярком свете одинокой лампы в коридоре… его профиль казался волшебным. Профиль эльфа из любимой маминой сказки… а этот хмырь, ступивший в подвал — в ИХ подвал — заплатит.

Сева шагнул вперед, как привык, мягко, быстро, на подшаге — всем корпусом вперед, вкладывая в один-единственный удар остатки собственных сил. Мощный апперкот… голова запрокидывается, слышится мерзкий хруст…

Дима только дернул уголком губ, отмечая хорошую работу, и шагнул за порог. Зов прекратился. Зато кругами, как волнами расходилось мягкое возбуждение, почти томление. Обволакивая, оно лишало воли, заставляя попавших в поле его действия покорно и с радостью исполнять все желания. По ступенькам вверх и в коридор. Охранники, сидящие возле еще одной двери, вскочили, схватились за оружие и застыли, словно парализованные.

— Отдайте их мне, — голос Димы был мягким, нежным. Он, как яд, вливался в их уши, туманя и без того плавающий в сладкой эйфории сознание. Секунда, и оба пистолета в руках Димы. Еще одна — и охранники засыпают у стены со счастливой улыбкой на губах. И там, за дверью — почти свобода. Клуб. Который нужно пройти. И сил… больше нет.

Сева плелся за ним как на привязи, ненавидя тех, кто смотрел на Диму. И себя ненавидя тоже, за то, что странный «сокамерник» как-то вдруг и сразу вывернул на изнанку душу и отравил разум. Плелся и не знал, чего ему хотелось сейчас больше всего — подохнуть, или убить самому. Ах да… он УЖЕ убил человека. Он УЖЕ преступник. И пусть он действовал под действием чудовищно притягательной мощи Димы, это только хуже. Он стал сообщником «карты», и если верить всем этим газетным статейкам и скупым пояснениям брата, силищи в этом хрупком даже на вид теле было столько, что потянет как минимум на Валета. Валета красной масти… он сам… как сказал Дима — «карта» в «прикупе» не раскрытая.

Близнецы — полярны. Он будет уязвим для «мастей» пока не станет учеником «карты». Он будет вестись на малейшие воздействия. Любой, даже паршивая Шестерка сможет заморочить ему голову, влюбить, проклясть… в комиксах о таких говорили — «их потянули». Но еще не раскрыли. Его найдут скорее, чем «карту». Найдут и посадят. В лучшем случае. О худшем думать решительно не хотелось.

Сева в несколько шагов нагнал Диму и коснулся его плеча. И зажмурился. Отголоски ЭТОГО гуляли в теле. Ошметки, остатки ЕГО сил. Но и этого оказалось достаточно.

— Пожалуйста… инициируй меня… сделай это, ты же можешь…

— Из меня плохой учитель, Сева, — прислонившись к стене рядом с выходом в клуб, Дима тяжело дышал и пытался собрать остатки сил. Крохи… И надеяться можно только на чудо. Если им удастся смешаться с толпой. Если их пропажу не обнаружат раньше. Если, если… Одни только «если».

— Пока ты еще не «карта», ты нормален. Такой же, как все. Не надо, Сева… Ты не знаешь, что это такое…

— Мы оба подохнем здесь, если ты этого не сделаешь… — один раз не считается. Они просто выйдут отсюда. А потом разойдутся в разные стороны. И забудут друг о друге. Потому что оба будут «картами». А «карты» заявлять в полицию о том, что их попытались убить, не станут. Дима вернется к своей жизни. Сева вернется домой, к брату…