Пасьянс в четыре руки - Страница 147

147

До стоянки Дима так и не добрался. Вылетев из лифта, он споткнулся о бордюр и со всей силы впечатался в стену. Застонал, судорожно вдохнул, а потом кулем рухнул на колени, сгибаясь пополам. Словно острые зазубренные крюки рвали тело на куски, раздирая сухожилия, дробя кости. Еще чуть-чуть и он умрет от болевого шока. НЕТ!! Фантом, это все не по-настоящему! Но горло раздирал крик, почти вой. И Дима кричал, кричал, захлебываясь воздухом, катаясь по ледяному бетону. И зовя, как в далеком детстве:

— Кира, сестренка… ПОМОГИИИИ!

…Острые, как наконечники стрел ресницы взметнулись вверх, открывая тускло сияющие глаза. Грудь поднялась и опустилась, а губы шевельнулись, выпуская беззвучное: «нет». Беззвучное, но четкое и сильное. Пиковая Дама гибко поднялась и выскользнула из салона машины, не видя никого вокруг. Вскинула взгляд на небо и вдруг улыбнулась. И кроваво-красные облака исчезли, уступив место бездушной тьме.

Она видела их. Чувствовала. Каждого чужого. Они объединились. Непобедимы. Но только не для нее. Не для той, кем она теперь была.

Ее смех был почти безумным, когда она обрушила на них солнце. Безжалостный жар жалил, и на коже вспухали безобразные волдыри, она слезала лохмотьями, дымилась, вместе с одеждой, словно кто-то выплеснул на обнаженные тела кислоту.

Она собрала всю боль, которую может выдержать человек, и отдала ее до последней капли. И смеялась, когда они побежали в ужасе прочь, из охотников вдруг став жертвами. Когда они катались по земле, когда пытались спрятаться от проникающей радиации. Когда сходили с ума от боли. Высшие, посмевшие посягнуть на ее дом. Принести боль.

Она отпустила их, когда наигралась. Когда стало вдруг неинтересно. И когда донесся до нее слабый выдох: «Кира…» Словно коснулся души и исчез, растворился вместе с иллюзией и болью.

Девушка опустила голову, к чему-то прислушиваясь, а потом развернулась и быстрым шагом направилась вглубь парковки. Дошла до лежащего на бетоне брата и опустилась рядом с ним на колени. Тот, тяжело, со всхлипами дыша, попытался улыбнуться дрожащими губами:

— Кирюша…

В ответ она коснулась его лба, и Дима снова закричал. Забился, чувствуя, как словно льется сквозь него сила — чистая, ярко-красная. Заполняет его до краев и стремится дальше, прокладывая новые ниточки, тонкие тросы. И вспыхивают снова огоньки там, где они заканчиваются. Дама, Валет, Десятка, Низшие… А потом — Севка. Он сияет так ярко, что слепит глаза. Он — центр. И от него тоже расходятся другие ниточки. Мягко-красные. Искрящиеся.

Дима потерял сознание, когда Дама отняла руку от его лба. Отключился, лишь краем сознания отметив, что больше не пуст. А Кира, склонившись к нему, мягко коснулась губами щеки и поднялась. Вернулась к машине и застыла, глядя в почти пустые глаза Ильи.

— Кира… — тот отпустил плечо Влада и встал, словно приветствуя ее. — Здравствуй, моя прекрасная Дама.

Полные губы Киры улыбнулись почти нежно. Но ее поцелуй был… рваным, раздирающим. Болезненным. Кира возвращала Пикам всю их боль, все страдания. А когда не осталось больше ничего, отступила. Прикрыла глаза, словно ища что-то внутри себя. А когда нашла — отпустила на волю сознание и душу Трефового Короля. Покачнулась и подрезанным снопом рухнула на колени рядом с Владом. Провела по щеке самыми кончиками пальцев, коснулась губ, забирая то чужое, мерзкое, что переполняло его, и обмякла с почти счастливой улыбкой на губах.

— Моя… Кира… — шепнул Влад, переплетая их пальцы. — Кира…

Илья слизнул с истерзанных губ кровь и на секунду закрыл глаза, улыбаясь совершенно безумной улыбкой. Отвязной, болезненной, страшной. А потом, запрокинув голову, мысленно закричал… Нет, среди «карт» нет телепатов. Нет провидцев. Нет волшебников. Просто каждая «карта» — часть Колоды, и до каждого в Масти можно докричаться, были бы силы. И теперь, получив назад себя, собственную суть, Король Пик кричал от переполнявшего его болезненного счастья, и вместе с ним кричала его Масть, и крик этот расходился широкими кругами, волнами, омывая район за районом.

Где-то, многими этажами выше, выгнулся на диване Бубновый Король. Он тоже кричал, отзываясь на крик Пикового брата, и радужными сполохами побежали, расходясь все шире и шире, волны переменчивых иллюзий, дождем и почти весенней грозой омывая город.

♥♥♥♥♥♥♥♥

— И что теперь будет? — Влад задумчиво курил, сидя на капоте машины. В салоне уютно посапывали абсолютно пьяные Бубновый Король и Пиковый Валет, которым, после дикой перетасовки, устроенной Кирой, стала Саша. Сраженный усталостью и свалившимся на него номиналом Короля Червонной Масти, Димка уснул с ними рядышком на заднем сидении. Прекрасно зная свойство младшего Игнатова постоянно мерзнуть, Илья набросил на него плед, укрыв и его, и свою экс-Десятку. Саша сложила ладошки под щекой, удобно устроив голову на коленях Димы, и свернулась клубочком, подобрав под себя ноги.

— Ничего, — пожал плечами Илья. — Мы остались при своих, твой бывший шеф перевыполнил план по поимке особо опасных «карт» высокого номинала. Марионеток, исходя из того, что мы знаем, кто их создал, больше не будет, тем более что за Марком мы наблюдать станем куда внимательнее. Димка получил Масть, а ты, при отсутствии твоей ведущей «карты», снова обыкновенный человек…

— А как же Кира? — Ястребов обернулся, заглянув в салон «Спайдера». Кира в себя не пришла. Ее лицо, обрамленное густыми темными прядями волос, в свете ночных фонарей казалось еще более бледным.

— Кира… — Илья вытянулся рядом с ним на капоте, глядя в небо. На восток. Через три часа начнет светлеть. — Она отдала мне даже больше, чем должны была отдать, — он зажмурился, прислушиваясь к плещущейся внутри силе. Больше. Много больше. Все то, что он передал ей, когда пытался исцелить от воздействий Ника. Как давно это было. Сколько лет прошло…Темные ниточки в ее душе, темные ниточки, связавшие их прочнее любых уз, снова вернулись к нему.

147